Осуждая ее за вероломство, злобу, коварство и эгоизм, самые ярые стервоненавистники признают, что цинизм стервы, презирающей даже попытки имитации больших и светлых чувств, честнее приторно-сладких карамельных замков, воздвигаемых сюсюкающими добренькими и «заботливыми» подругами по разуму.
Примечательно, что в словаре Ожегова дается толкование лишь аналога мужского рода – «стервец – подлый человек, негодяй». «Стерва» же должна довольствоваться только тем, что это, мол, то же самое, что «стервец». Такое удивительное непонимание самой сути женской стервозности можно отнести разве что к традиционно бесполому жизневосприятию, свойственному засушенным наукой мужам. Словарь Флегона трактует термин «стерва» более широко. В частности, подчеркивается, что это слово «сто лет назад приобрело значение женщины, высасывающей из мужчин силы и деньги».
В некоторых отечественных словарях установлен знак равенства между понятиями «стерва» и «падаль». Но настоящей стерве не составит труда парировать подобные гнусные нападки. Вспомним, например, о том, что оный «продукт» способны потреблять лишь настоящие орлы, именуемые поэтому «стервятниками». Тогда как для прочих тварей, лишенных способности гордо реять, и годных лишь для унылого пресмыкания, стерва остается вожделенным, но недосягаемым объектом.
Осуждая ее за вероломство, злобу, коварство и эгоизм, самые ярые стервоненавистники признают, что цинизм стервы, презирающей даже попытки имитации больших и светлых чувств, честнее приторно-сладких карамельных замков, воздвигаемых сюсюкающими добренькими и «заботливыми» подругами по разуму. В отличие от них стерва не скрывает своих истинных желаний и намерений, не утруждает себя сотворением иллюзий – и в этом, безусловно, порядочна.
Мужчины, вкладывающие столько экспрессии в слово «стерва», не допускают и мысли о том, что вызывающее столь бурные эмоции создание может и не быть вызывающе красивым. Творящая гадости среднего калибра невзрачная самка никогда не удостоилась бы такой высокой оценки, ей пришлось бы довольствоваться определением вроде «жабы» или «крысы». Многие мужчины признают, что при слове «стерва» у них включается некий рычаг, запускающий маховик эротических фантазий. Они отождествляют стерву с женщиной-вамп – роскошной, сексапильной, порочной, непременно наделенной гибким, натренированным телом, пленительными формами, роскошной гривой (они уже видят ее волосы разметавшимися по подушке) и чувственным ртом.
Что до одежды, то стерва и пресно-универсальная формула «кофточка-юбочка-часики-и-бусики» есть вещи несовместные. Стерву отличает нетривиальность и неповторимость во всем, она презирает всякие стереотипы, в том числе и те, что общественное мнение навязывает дамам, формирующим среднестатистический гардероб. У нее хороший вкус, который, будучи помноженным на артистизм ее натуры, и создает тот уникальный и изысканный облик, который моментально выделяет стерву из толпы, будь это даже толпа модников и бонвиванов.
Это то, что называется выстреливающим словцом «шик». Но никаких вызывающих приманок, используемых примитивными особами. Стерве нет нужды опускать линию декольте до той точки, в которой она близка к воссоединению с линией мини-юбки. Она не испытывает нужды в приманивании самцов, ибо они ей глубоко безразличны – как и все в этом мире, кроме нее самой, любимой.
Стерва свято блюдет собственный комфорт, а потому никогда не будет жертвовать удобством во имя пустой затеи «произвести впечатление». Она предпочтет высокий каблук лишь в том случае, если имеет врожденный талант носить такую обувь легко и естественно (наряду с другими многочисленными талантами), а на званом вечере может совершенно непринужденно чувствовать себя в линялых джинсах, если ей не захотелось обременять себя переодеваниями.
Теперь посмотрим на ее окружение… Короля, как известно, играет свита. Стерва, которая при тайном мужском голосовании непременно будет удерживать в женском мире право на корону, в свите не нуждается. Она не тщеславна вообще и не стремится специально множить число воздыхателей, в частности, ибо и так знает себе цену. К тому же, ничье мнение, кроме собственного, не представляет для нее никакой ценности. Стерва самодостаточна, гуляет сама по себе и вовсе не тяготится одиночеством. Скорее, ее удел – публичное одиночество, ибо она обречена вечно быть в центре внимания: восхищенного – со стороны мужчин, завистливого – со стороны женщин.
Будучи умной и ироничной, стерва не испытывает нужды в подругах, ибо всех прочих дам и барышень презирает за глупость и суетность. Хотя они часто стремятся к ней приблизиться, но вовсе не из искренней симпатии, а из примитивного практического расчета: всем известна ее возмутительная манера разбрасываться поклонниками, вечно роящимися вокруг нее. Так что надежда подобрать выкинутое ею за ненадобностью делает дружбу со стервой заманчивой для дам, неустанно мечущихся в поисках своего «маленького женского счастья».
Естественные спутники-мужчины держатся в ее орбите не только благодаря силе притяжения ее необычайного магнетизма, но и вследствие другого закона физики: чем больше сила действия, с которой женщина отталкивает их, тем больше возникающая в ответ сила противодействия. Стерва презирает брачные узы, ей вообще противны какие бы то ни было постоянные союзы, так что даже самый маниакальный поборник холостяцкой жизни никогда не заподозрит ее в вынашивании матримониальных планов.
Вообще ей просто в голову не придет преследовать мужчину или планировать какие-то многоходовые операции, дабы удержать его. Но когда мужчина осознает, что его вовсе не желают «заарканить», он сам входит во вкус погонь и преследований. К тому же, с такой вечно ускользающей женщиной покой им только снится – какая уж там пресыщенность, какая успокоенность! Адреналин в крови так и бродит, давая ощущение вечной молодости (во всяком случае, молодости чувств). Демонстративное равнодушие стервы оказывается лучшим манком, сбивающим вокруг нее тесные стаи самцов.
Настоящей стерве не опасен пожар страстей – тут ее бессердечие служит получше огнеупорного костюма. Она идет по жизни играючи, актерство у нее в крови. Благодаря этому таланту она виртуозно манипулирует окружающими. Не будучи обремененной какими бы то ни было морально-нравственными устоями, стерва хладнокровно использует всех и вся для достижения своих целей или просто для удовлетворения сиюминутных прихотей. Обвинения в том, что она цинично использует мужчин, нисколько не уменьшают ее привлекательности в их глазах – напротив, от осознания того, что они могут быть нужными, мужчин так и распирает самодовольство.
При этом всякий мужчина для нее – если не одноразовый, то уж во всяком случае предмет временного пользования. В ее жизни вообще нет ничего постоянного, ибо стерва переменчива, взбалмошна и внутренне свободна от обязательств как таковых. И потому еще больше притягательна для мужчин, которым, как известно, никогда в голову не придет перелистывать уже прочитанную книгу в поисках каких-то более глубоких мыслей, ибо они вполне довольствуются поверхностными впечатлениями и тактильными ощущениями. Но именно стерва никогда не будет такой прочитанной книгой, ибо она сама дополняет и переписывает ее всякий божий день.
Всякая стерва – девушка с характером. Это сильная, цельная, незаурядная личность, властная и жестокая. Впрочем, ее жестокость далека от коварства, мести, всякого другого черного желания насолить ближнему, ибо ей вообще чужды любые страсти. Ее жестокость – порождение равнодушия. Это скорее не осознанное зло, а неспособность творить добро, ибо ей неведомо такое побуждающее к творению добра чувство, как сострадание.
Стерва презирает всякие «женские штучки». Мужчины ломают головы и жизни над разгадкой тайны этого сфинкса, тогда как никакой злонамеренной интриги со стороны сфинкса не выстраивается вовсе – стерва ничего не делает специально, ради привлечения внимания или удержания интереса. И в то время как какая-нибудь начитавшаяся «полезных советов» дурочка истязает себя, нарочно выпадая из поля зрения объекта страсти или прикидываясь холодной и недоступной, настоящая стерва не прилагает никаких усилий для того, чтобы соблюдать премудрости тактики и обороны, ибо искренне равнодушна.
И всякий мужчина скорее получит обморожение последней степени, чем растопит лед ее сердца. Ибо сердца-то у нее и нет вовсе (чего она, собственно, не скрывает, но во что никак не хотят верить мужчины, воспитанные на догме о превалировании женских эмоций над разумом). Это качество, главным образом, и дает стерве самое сильное преимущество перед остальными женщинами: ею всегда движет здравый рассудок, но никогда – чувства.
А ведь уж сколько раз твердили женщинам – берегитесь плена эмоций, не позволяйте усыплять вашу бдительность. Все тщетно. Они готовы распевать на все лады вредную установку «зорко одно лишь сердце»… И из века в век повторяется одна и та же драма, построенная на неистребимой женской потребности добровольно лишать себя зрения и слуха ради сохранения иллюзии счастья.
Но если вы живете чувствами, переживаниями и страстями, то стоит ли отказываться от них ради сомнительного «обложечного счастья» быть предметом восхищения, когда радости от этого никакой, ибо и радость из разряда эмоций, которые примеряемому образу не требуются. Наверное, можно получать удовлетворение, развлекаясь складыванием из льдинок слова «вечность». Но вспомним, что одного искреннего поцелуя глупенькой девочки хватило, чтобы разрушить все чары Снежной королевы. А ведь та еще была стерва…
Расплодившиеся в последнее время руководства о том, «как стать настоящей стервой» я бы отнесла если не к вредным, то к абсолютно бесполезным, ибо стервой нельзя стать, ею надо быть. Вопрос только в том, надо ли? Хотите ли вы в самом деле разделить судьбу такой роковой женщины, вместе с предписанным ей по жизни публичным одиночеством и неспособностью любить самой?
Попытки имитировать стервозность неизбежно обернутся фарсом и превратят вас во взбалмошную истеричку. А чем отличается истеричка от стервы? Первая стремится во что бы то ни стало привлечь к себе внимание, что настоящей стерве вовсе не свойственно – ведь ей все безразлично. Вот в чем фокус. Равнодушие – естественное и вполне гармоничное ее состояние. И если его всякий раз приходится имитировать, подавляя эмоции – так и до невроза недалеко.
