И отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью» – Быт. 1: 4 – 5
«И создал Бог твердь… И назвал Бог твердь небом» – Быт. 1: 7 – 8
«…а соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша… И назвал Бог сушу землею» – Быт. 1: 9 – 10
«да будут светила на тверди небесной…» – Быт. 1: 14
«да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею по тверди небесной» – Быт. 1: 20
«И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» – Быт.1: 27
В культуре эпохи Возрождения особое место принадлежит Микеланджело Буонаротти: скульптору, живописцу, архитектору, и поэту. Искусство Микеланджело необычайно сложно и многопланово. Мощное, цельное, монументальное, оно несет на себе отпечаток яркой личности, отражает трудную, полную мучительных раздумий и драматических поворотов жизнь мастера. Дерзновенность замыслов и упорство в их осуществлении зачастую сменялось, а потом и сопровождалось неуверенностью в собственных силах; периоды активнейшей творческой деятельности перемежевывались внутренними творческими кризисами. Многие его планы и идеи так и остались нереализованными не потому, что не хватало сил, а скорее оттого, что Микеланджело ставил перед собой сверхзадачи. Он постоянно стремился к воплощению в скульптурных и живописных образах содержания, которое почти невыразимо языком изобразительного искусства, и достигал при этом порой невозможного. Творчество Микеланджело Буонаротти не знало границ и приделов, для него не существовало традиционных правил и канонов.
Художник создал свой собственный, сложный и трагический мир и творил по его законам. Как никто другой, он умел сопротивляться натиску жизни, трудности и неудачи лишь вливали новую энергию в его творчество.
Микеланджело прожил долгую жизнь, а всего сделанного им могло бы с избытком хватить на многие жизни. Роспись Сикстинской капеллы — одно из произведений мастера, которое дает ему право на бессмертие в истории искусства.
Микеланджело любят называть титаном Возрождения. И этот “титул” ему принадлежит по праву. Но он еще и создатель титанов. Потому, что герои Сикстинской росписи не обычные люди и даже не “сконструированные” гением художника идеальные представители человеческого рода. Эта сверхсущества, чьи силы превосходят границы нашего понимания. Их мускулистые тела таят в себе божественную мощь.
История создания росписей. В 1508 году, несмотря на сильное сопротивление противников и соперников Микеланджело, могущественный папа Юлий II призвал Микеланджело из Флоренции в Рим, чтобы тот расписал плафон (потолок) Сикстинской капеллы в Ватикане. За четыре года до этого Микеланджело-скульптор прославился своим Давидом, но опыта в качестве живописца у него было мало и еще меньше в технике фрески. Во всяком случае, он никогда не имел дела с изогнутыми сводами, составляющими в Сикстинской капелле значительную площадь. Микеланджело очень противился этому заказу, но, в конце концов, подчинился требованию папы.
Эта титаническая работа заняла четыре года. Микеланджело исполнил для нее сотни рисунков, многие из которых сами по себе шедевры. Впечатляют уже одни только физические параметры этого творения, которое художник создал фактически в одиночку: площадь росписей Микеланджело в капелле около 520 кв. м. Заметим, что описание фресок Сикстинской капеллы, оставленное Вазари, быть может, лучшее, что написано об этом великом творении; к тому же Вазари был лично знаком,с Микеланджело.
Вазари говорит о величайшем неудобстве работы – о постоянно «закинутой вверх голове», иными словами, Микеланджело работал стоя, вынужденный все время держать голову закинутой вверх. «Он так испортил себе зрение, – продолжает Вазари, – что несколько месяцев не мог читать написанное и рассматривать рисунки иначе, как снизу вверх». Любой турист, побывавший в Капелле, подтвердит, что вышел из нее с больной головой и шеей, поскольку, пытаясь рассмотреть фрески потолка, все время запрокидывал голову. Можно представить себе, что испытывал Микеланджело после четырех лет такой работы!
Четыре года изнурительного труда – это борьбы с собственным плохим здоровьем, с гнетом финансовых трудностей, с церковными проблемами, это недостаточное знание техники фресковой живописи (в какой-то момент фрески стали покрываться плесень, и это приводило художника в отчаяние), это, наконец, назойливая нетерпеливость и вздорность папы. «Встречаясь с Микеланджело, папа напоминал ему часто: «Не сделать ли капеллу красками и золотом побогаче, ведь она бедновата», – рассказывает Вазари. На что Микеланджело отвечал попросту: «Святой отец, в те времена люди золота на себе не носили, а те, что там изображены, слишком богатыми никогда не были, но были святыми людьми, так как презирали богатство».
Согласно с библейским преданием Микеланджело представил на потолке капеллы раннюю историю человечества, сотворение мира. Фресковый цикл, развертывающийся по продольной оси свода, начинается со сцен отделения света от тьмы, создания планет, земли и воды и заканчивается сценами из жизни Ноя — праведника, единственного из всего человечества спасшегося со своей семьей во время всемирного потопа. Эти сцены окружают изображения пророков и сивилл — предсказателей будущего. Художник сознательно подчеркивает и пластически обыгрывает объемную выразительность своих персонажей, подобных скульптурным телам. Это придает особую взволнованность и пафос истории человечества, живописно рассказанной на потолке Сикстинской капеллы.
Первоначально Микеланджело хотел расписать свод мелкими композициями, почти декоративно, но затем отказался от этой мысли. Он создает на своде свою собственную нарисованную архитектуру: мощные столбы как бы поддерживают карниз и арки, «переброшенные» через пространство капеллы. Все промежутки между этими столбами и арками заняты изображениями человеческих фигур. Эта изображенная Микеланджело «архитектура» организует роспись, отделяет одну композицию от другой.
Входящий в капеллу человек сразу видит весь цикл росписей: еще не начав рассматривать отдельные фигуры и сцены, он получает первое общее представление о фресках и о том, как излагает мастер историю мира. Первая сцена, которую он обнаружит, подняв голову,— «Опьянение Ноя». Это сцена надругательства сына над беспомощным отцом, сцена человеческого падения, проявления низменного в человеке. Продвигаясь к задней стене капеллы, зритель будет читать историю в обратном порядке, постепенно приближаясь к ее счастливым дням. Он пройдет под изображением всемирного потопа, поглотившего в своих водах почти все грешное человечество, под сценой изгнания первых людей из рая. И взгляд его невольно задержится на одной из самых выразительных фресок — «Сотворении Адама».
По мере смены этих композиций будут расти размеры фигур, уменьшаться их количество в композиции. В «Сотворении Адама» всего две основные фигуры: лежащего на земле Адама и стремительно летящего к нему бога. Они протягивают друг к другу руки, и между пальцами их остается совсем маленькое расстояние. Так Микеланджело изображает момент творения. Еще секунда, их пальцы соприкоснутся, и Адам начнет жить.
Схема росписей плафона общий вид плафона.
| Сюжеты, согласно схеме, следует рассматривать снизу вверх. 1. Отделение света от тьмы 2. Сотворение светил и планет 3. Отделение суши от вод 4. Сотворение Адама 5. Сотворение Евы 6. Грехопадение и Изгнание из Рая 7. Жертвоприношение Ноя 8. Потоп 9. Опьянение Ноя 10. Юдифь и Олоферн 11. Давид и Голиаф 12. Медный Змий 13. Наказание Амана 14. Пророк Иеремия 15. Свила Персидская 16. Пророк Иезекииль 17. Сивилла Эитрейская 18. Пророк Иоиль 19. Пророк Захария 20. Сивилла Дельфийская 21. Пророк Исайя 22. Сивилла Кумская 23. Пророк Дании 24. Сивилла Ливийская 25. Пророк Иона 26 – 39. Предки Христа 40. Страшный суд. Выбор Микеланджело эпизодов свидетельствует о том, что его в первую очередь интересовало то, что касается именно человека. Каждый из эпизодов центральной части плафона – это акт мировой и человеческой драмы. И как повествование первых глав книги Бытия – это, в сущности, рассказ о главнейших моментах, открытых Богом в особом видении (visio), так и образы Микеланджело – это идеальное воплощение этих «видений». Микеланджело достиг высшей степени величественности и в буквальном смысле глобальности трактовки акта Сотворения мира. Эти девять сцен предстают как символические образы, причем не в узком понимании символики в смысле наличия некоего скрытого (зашифрованного) содержания, а как соотносимое по масштабу с библейским рассказом визуальное воплощение Божественного акта. Микеланджело добился особого эффекта: взгляд Господа, по крайней мере, в сцене «Сотворение светил и планет», всегда устремлен на зрителя, в какую бы сторону он ни перемещался. Никто из художников прежде не достигал подобного эмоционального накала. Это эмоциональное воодушевление, которое испытывает каждый, кто созерцает микеланджеловские фрески, опять-таки наилучшим образом выразил Вазари: «О, поистине счастливое наше время! О блаженные мастера искусства! Именно так должны вы именоваться, ибо при жизни своей смогли вы у источника столь светлого прояснить омраченный свет очей и увидеть простым все трудное благодаря художнику столь дивному и необычному. Нет сомнения в том, что признание и почет принесут вам славные труды того, кто снял повязку с очей разума вашего, пребывавшего во тьме кромешной, и показал вам истинное, отделив его от ложного, омрачавшего ваш ум. Возблагодарим же за это небо, и стремитесь подражать Микеланджело во всем». Ирина Бондарчук, искусствовед |
